Проработка квадрата/оппозиции Солнце — Луна = не жди, пока мир, окружающая среда и люди вокруг изменятся ради тебя, чтобы ты смог развиваться и расти, не жди, что переедешь/вырастишь/женишься/родишь/тебе дадут денег и вот тогда… нет, осознай, что ты растешь и меняешься тогда и только тогда, когда сам меняешь и совершенствуешь мир, когда заботишься об окружающих людях и среде, развиваясь и осознаваясь сам, совершествуясь сам, ты тоже меняешь мир. Этот процесс неотрывно связан с твоими собственными действиями, а никак не наоборот.
И автор данного рассказа это поняла и проработала.
*************
Именно частые перелеты рядом с орущими младенцами, стучащими по креслу пятилетками и канючащими младшеклассниками заставили меня пересмотреть мои некогда довольно агрессивные взгляды на поведение детей и родителей. Можно сцепиться с мамой доставшего тебя ребенка. Можно метать в этого ребенка грозные взгляды. Можно даже попросить бортпроводника пересадить подальше от источника раздражения. Можно — кто мне запретит, я ведь вроде бы в своем праве.
А можно сказать себе: этот ребенок никакой не монстр. Он обычный ребенок, для которого время течет иначе чем для меня. Его мать — никакая не сволочь, которой на все плевать. Она просто устала. Для меня вопли этого ребенка закончатся в аэропорту: я выйду из самолета, сяду в такси и поеду в свой спокойный мир. Приеду домой, выпью стаканчик и лягу спать. И просплю столько, сколько захочу.
Для мамы доставшего меня ребенка ничего не закончится. Она взвалит своего сонного «монстра» на руки, он будет хныкать в очереди на паспортный контроль, он будет сдирать с себя неудобную шапку, а мама будет надевать ее обратно, чтобы «монстр» не простудился под кондиционерами. Его укачает в такси. Он будет плохо спать, потому что день у него был длинный и нервный. А это значит — мама не будет спать вовсе. А завтра, если ей повезет, и «монстр» не подхватит простуду, она отведет его в детский сад и поедет на работу.
Пять с половиной часов — и вся жизнь. И если я могу хотя бы на час занять этого «монстра» разговором, айпадом или неуклюжими играми (я не очень умею играть с детьми), а его мама в это время не будет чувствовать себя безответственной и плохой — почему мне это не сделать?
Какой смысл объяснять взрослому человеку, что он недостаточно хороший родитель? Даже если это и так, это не мое дело. Мои объяснения ничего не изменят. А потом, с огромной долей вероятности своим недовольством я просто подставлю этого опупевшего от перелета ребенка под материнское недовольство. Его посадят в кресло, на него нашипят, ему скажут, что он «позорит родителей». А он не позорит, он просто опух уже от замкнутого пространства, от незнакомых людей вокруг, от нервов, которые неизбежно сопровождают любое путешествие.
Я начала было писать фразу «Если бы я могла изменить мир, я бы сделала так, чтобы дети не орали, не носились под ногами, не канючили и благонравно сидели с книжкой…»
Нет. Я бы не стала его менять. Пусть орут, пусть носятся, пусть заглядывают в мой компьютер. Пусть даже чавкают у меня под ухом шоколадкой — хотя мало что я ненавижу так, как звуки пережевывания пищи.
Потому что они — дети. Они вырастут и перестанут чавкать, и носиться тоже перестанут, потому что отрастят пузо. И им станет наплевать на меня и на то, что у меня в компьютере. Они будут думать, что знают про эту жизнь все — взрослые так думают.
Но пока они дети, им все интересно. Они всему удивляются. Они с наивным нахальством спрашивают «А в твоей конфете серединка белая или шоколадная?» — и ты понимаешь, что ему страшно охота попробовать, но мама запретила просить, но он тебе намекает и надеется, что ты намек-то поймешь и поделишься. И ты понимаешь и говоришь: «Давай спросим маму, могу ли я тебя угостить». Или «Давай попросим молодого человека поменяться с тобой местами, чтобы мы могли поиграть на айпаде». Или «Давай завяжем салфетку как в мультике, чтобы не уделаться этим шоколадом по уши».
Это ведь целый мир — детство. Не всегда красивый, иногда пугающий, тоскливый временами. Но и радостный, и открытый, и совсем-совсем непохожий на тот, в котором я, почти уже сорокалетняя тетка, привыкла жить. И я могу не просто одним глазком в этот мир заглянуть. Я могу ненадолго стать его частью. Да, этот ребенок забудет меня уже к вечеру. Но, возможно, у него останется ощущение тепла. Чувство, что мир наш не так уж плох, пока в нем можно разделить конфету и прижаться к незнакомому человеку, когда тебе грустно, скучно, и тебе говорят, что ты всех достал.
Я стала ценить такие моменты, знаете? И я благодарна людям, которые иногда дают мне их прожить. Людям, которые родили этих детей.
Автор рассказа: Alla Bogolepova
.
